Непроходимые гати и зыбучие пески. Неразорвавшиеся снаряды советских времен. Все эти препятствия придется преодолеть строителям и пограничникам, прежде чем на очередном участке белорусско–украинской границы появятся инженерные сооружения, оборудованные по новейшим технологиям. Масштабные работы развернулись в Столинском районе на Ольманских болотах, которые еще тридцать лет назад во время учений бомбардировала авиация стран Варшавского договора.
Большая часть заболоченного леса на юге Столинского района пуста. Еще в 60–е годы здесь создали огромный полигон стратегического бомбометания. Название Мерлин он получил от снесенных мерлинских хуторов. Многих их жителей вместе с обитателями других деревень выселили из этой местности. Они по сей день считают Ольманские болота частью своей земли. Говорят, полигон опять планируют вернуть военным. Как по мне — здесь мог бы разместиться отличный туристический кластер. В самом центре «легких Европы». Пока же иностранных гостей тут немного...
О своем «военном прошлом» Мерлин не напоминал уже более двадцати лет. Эхо холодной войны грянуло лишь в прошлом году, когда в сильную засуху загорелся лес и торфяники. Тогда работу спасателям серьезно осложнили взрывавшиеся в огне старые боеприпасы. Дорожников, которые сейчас прокладывают подъездные пути, предупредили: будьте внимательны. Впрочем, пока они работают без сюрпризов.
О том, что на Мерлин постепенно приходит цивилизация, понимаешь, приезжая в деревню Дзержинск. Это последний населенный пункт — вплоть до украинской границы. Дальше — несколько десятков километров болот. В Дзержинске сегодня оживленное движение. В центре — стоянка строительной техники, горы дорожной смеси. В конце рабочего дня в магазине и местном кафе полно командированных, которые расквартированы здесь же и ранним утром выезжают на объекты.
С помощником начальника Пинского погранотряда Михаилом Бут–Гусаимом мы сворачиваем в лес. Конечная цель — пограничный пост «Мутвица». На мерлинском участке таких еще два: «Селище» и «Хиничев». До недавнего времени ни подъезда к ним, ни дорожного сообщения не было. Коммуникации прокладываются только сейчас. Именно поэтому я сильно удивился, когда наш УАЗ лихо помчался по твердой гравийке. До сих пор помню свой репортаж о том, как грузовик 30 километров ехал два часа по ухабам, ямам, рытвинам и кочкам («В стороне от больших дорог», «СБ» за 25 июля 2008 г.). При каждом форсировании болота я чувствовал себя горошиной в свистке. Правда, мой проводник «обнадеживает»: строительство еще не закончено, так что у меня еще есть шанс освежить память.
Дорога плавно перешла в пески, водитель снизил скорость. Выезжаем на большую поляну, где работают экскаватор, несколько грузовиков. Процесс контролирует начальник Столинского ДРСУ № 141 Александр Боболович.
Александр Штаненко.
Дорожников сейчас смело можно назвать хозяевами полигона. Транспортные артерии прокладывают работники четырех филиалов КУП «Брестоблдорстрой» и двух строительных организаций — Пинска и Столина. Всего — шесть. Столинцы курируют ход работ. Александр Боболович рассказывает о том, что сделано и что еще предстоит:
— Чтобы строить дороги на рубеже, нам нужно проложить свыше 40 километров подъездных путей, которые потом передадим пограничникам. Более половины работ уже выполнено. Идет строительство пяти мостов. У нас сжатые сроки — в сентябре должны сдать. Стоимость проекта — без малого 50 миллиардов рублей (здесь и далее в неденоминированных рублях. — Авт.). Это довольно серьезная сумма, годовой план строительного управления.
Едем дальше. Путь преграждает упавшее дерево. Такое здесь случается часто. Пока ждем погрузчик, водитель УАЗа дорожников Владимир Гайкевич цепляет трос и пытается оттащить тяжелую березу своими силами. Владимиру не впервой сталкиваться с сюрпризами Мерлина. Здесь он на малой родине. В детстве его вместе с семьей переселили из деревни Храпунь в Столин как раз во время строительства полигона.
Сейчас он редко приезжает сюда. Прошлое забыто. Впрочем, тогда для местных выселение стало трагедией. Жителей, обосновавшихся тут в 20–х годах прошлого века, выселяли солдаты, когда владельцы этих земель в польские времена стали продавать наделы крестьянам. Говорят, люди ложились под грузовики и сдались только под угрозой оружия...
Михаил Бут–Гусаим и Александр Боболович.
Через полчаса мы стояли на рубеже. Завтра здесь будет гравийка, КСП и забор с «колючкой». Сегодня это просека, груды торфа, песчаная гора и строительная техника. МАЗ Григория Леоновца из Столина буксует в песке. Машина буквально вгрызается в каждый новый метр, расчищаемый ковшом экскаватора. В воздухе — плюс тридцать. В кабине грузовика — все сорок. Григория, как и других дорожников, вырвали сюда на все лето:
— Пока строили подъезды, жили в Дзержинске. Сейчас — недалеко от рубежа, во временном лагере. Даже не знаю, кому труднее: мне здесь или супруге, которая на лето осталась сама на хозяйстве. Я же могу помочь, только когда еду в «увольнительную» на выходные. Надеюсь, зарплата все компенсирует. Работают здесь не только жители Полесья. Александр Штаненко — прораб ДРСУ № 137 из Высокого. Говорит, к долгим командировкам уже привык, но в такой глуши еще не бывал:
— Уже несколько недель тут, а до сих пор не знаешь, в какой стороне мы, а в какой — Украина. Заплутать, конечно, не получится, да и нарушителя тут мы сами не пропустим. Меня, например, даже инструктировать не нужно. Я сам много лет живу тоже в приграничной зоне.
Конечная остановка — пограничный пост «Мутвица». Своего рода оазис. Сюда пограничники приезжают из Пинска и Столина на смену, которая длится две недели. Пост мало чем отличается от современной заставы. Спальные помещения, кухня, комната отдыха, пункт получения оружия. На улице — беседка, учебный мини–полигон, по периметру видеокамеры. Артем Фролов, начальник заставы «Ольманы» отдела пограничной службы Речица, рассказывает о передовых технологиях, которые уже внедрены на участке:
— Здесь установили систему, которая предусматривает различные средства связи. Радиус покрытия — до 100 километров. Связь устойчива как к пыли, так и к влаге. Раньше дальнюю точку было еле–еле слышно. Сейчас все очень четко. Кроме того, с помощью этой системы наряд контролирует командир подразделения, наблюдают за ним из Пинского отряда и непосредственно ГПК через GPS. Если наряд отклонился, начальник вправе выйти на него по рации и уточнить причину. GPS–трекер пишет и передвижение, и переговоры.
Осенью строители передадут эстафету пограничникам. Своими силами они возведут десятки километров системы. Подходы будут контролировать видеокамеры, сейсмологические датчики, контрольно–следовая полоса. Нарушителей заметят и с неба при помощи беспилотников. К концу года на еще одном участке нашей границы будет прочный замок.
Работа на упреждение
Нарушитель на Мерлине гость нечастый. Михаил Бут–Гусаим рассказывает, что с учетом специфики местности контрабандисты здесь и вовсе пока не замечены:
— С нелегальным грузом тут пойдет только самоубийца. Дорог от Дзержинска три. И все они ведут к пограничным постам. Идти в обход — это гарантированное путешествие на несколько дней по топям и лесам, полным гнуса, змей, диких животных. Даже хорошо подготовленный физически человек на это не отважится, ведь цель контрабандиста — побыстрее доставить товар с минимальным риском. А тут есть шансы сгинуть в болоте или попасться в руки пограничников, ведь мы контролируем не только рубеж, но и зону далеко вглубь.
Так что основные нарушители здесь по–прежнему украинцы, живущие лесом. С середины лета до поздней осени они собирают у нас клюкву, другие дикоросы, рубят лес. До 2011 года их было очень много, и часто доходило до серьезных конфликтов с пограничниками. Они до сих пор вспоминают, как сельчане с вилами штурмовали пограничный пост, пытаясь освободить задержанных земляков. Бывало, устраивали засады, преграждая пограничникам путь спиленными бревнами.
Пять лет назад на уровне руководства двух государств было принято решение: пропускать жителей приграничья для сбора ягод. Конфликт, казалось, был исчерпан. Но в прошлом году Столинский райисполком ввел плату за посещение заказника «Ольманские болота» для иностранцев — 10 базовых в год. По нынешним ценам 2 миллиона 100 тысяч рублей. Несмотря на то что в сезон на клюкве наши соседи зарабатывают, по некоторым данным, до 10 тысяч долларов, сотня для многих нелишняя. К тому же сбор ягод по закону — это ограничения. На сутки, к примеру, в лесу у нас оставаться нельзя. К вечеру будь добр вернуться домой. А многие профессиональные «клюквенники» привыкли жить в лесу неделями. У нас категорически запрещено пользоваться самодельными комбайнами–гребенками, которые вырывают ягоды так, что больше на этом месте ничего не растет. Вот и пошел рост нелегалов: с 12 человек в 2014 году до 27 в прошлом. Сколько их будет сейчас — неизвестно, ведь сезон сбора еще не начался.
Впрочем, дорогостоящая система строится не только для защиты от ягодников. Пограничники смотрят на перспективу. В свое время, говорит Михаил, когда на этом участке границы еще не было сильного заслона, нарушители разбивали у нас целые лагеря. Сегодня ситуация у соседей неспокойная, и никто не знает, кто завтра нелегально обосновался бы у нас в лесах...
