МОСТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Ответить
Аватара пользователя
ЧЕКИСТ
Сообщения: 86
Зарегистрирован: 18 мар 2014, 15:39
место службы: ВЧК-ОГПУ-НКВД
Дата призыва и окончания службы: при Ленине-Сталине по н/с время

МОСТ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Сообщение ЧЕКИСТ »

Жиздра словно взбесилась. Ещё на подъезде Баранников испугался страшного рёва, доносившегося от реки. Только вчера он приезжал сюда по приказу командующего 50-й армии генерал-майора М.П.Петрова. Тщательно осматривал мост — новый, из хорошего дуба, он мог выдержать и танки, и пушки, и грузовики с тяжеленными артснарядами. Вчера этот мост спокойно нависал над рекой, сегодня же, выгнувшись под напором стремнины, он содрогался и гудел, а вода захлёстывала пенными бурунами его пролёты, клокотала, била в сваи вырванными с корнем прибрежными деревьями.
Только потом выяснилось, что немцы взорвали все дамбы, вот и хлынула из водохранилищ и озер вода в русло Жиздры. Уровень потока взметнулся сразу на пять метров, мост гудел от напряжения.
Степан ужаснулся. Вчера он переживал, что задачу командующий поручил ему не по чину — обеспечить отход и переправу второго эшелона армии. Сегодня эта задача стала практически невыполнимой. Переправиться по готовому каждую секунду лопнуть от напряжения мосту?..
За два месяца, до этого как их 3-ю дивизию НКВД придали 50-й армии для охраны её тыла, его батальон командарм применял как личный резерв, свою гвардию, бросая его оперативную группу из 600 хорошо подготовленных и вооружённых, обстрелянных бойцов на самые ответственные и опасные места. И не раз отмечал командарм Баранникова, как толкового командира, способного видеть и грамотно оценивать ситуацию на две-три ступени выше своей должности. Впрочем, звание старшего лейтенанта НКВД и приравнивалось к званию армейского подполковника. Вывод простой: раз чекист — соответствуй! И комбат чекистской опергруппы старался.
Колонны второго эшелона уже обозначили себя дымкой на подъездных просёлках. «Если они не пройдут через опасную переправу, — подумал Баранников, — шлёпнут меня за милую душу». Генерала армии Павлова, командующего Особым Западным округом, в котором начинал службу Степан, расстреляли. Видел генерала армии он только однажды, и, хотя не понравился ему командующий фронтом своим неумением и нежеланием уважительно обращаться с подчинёнными, но всё же было жаль Павлова. В конце концов могли бы на другую должность назначить героя Испанской войны. Мысль о Павлове мелькнула и пропала, уступив место пониманию: а теперь и его черёд пришёл…
Смерть за минувшие четыре месяца войны уже не раз маячила перед старшим лейтенантом НКВД. И было тогда ему ровно 30лет. Его опергруппу двенадцать раз бросали на ликвидацию отрядов диверсантов, мотоциклетных рот, подразделений войсковой разведки немцев. В общем, иные были у охранения тыла задачи в сентябре—октябре 1941-го, нежели в конце войны, когда охрана войсковых тылов занималась уже розыском и ликвидацией разведгрупп и «паршей» — матёрых агентурщиков.
Однажды в августе 41-го надо было ликвидировать мотоциклетную роту гитлеровцев, прорвавшуюся в прифронтовое село. Фрицы уже и окопаться успели, вскоре могли подойти их части подкрепления. А вот этого допустить Степан не имел права. Опергруппе чекистов повезло: до самой околицы плотной стеной стояла пшеница. И километра полтора передвигаясь под её укрытием, батальон неожиданно обрушился на немцев. Но ведь они в окопах, а цепь, поднятая Степаном в атаку за сто метров — как на ладони…
Немецкого офицера он вычислил сразу. Тот сидел по плечи в недорытом окопчике и стрелял из пистолета прямо по комбату. Степан подумал, что ещё один-два выстрела, и ему конец. А его ТТ раз за разом давал осечку: забилось дуло землей, когда полз по полю. Упасть, укрыться он не мог, не имел права — батальон ведёт в атаку! На подобный случай имелись три «лимонки» на ремне. Ещё никогда в жизни Баранников не бросал гранаты так далеко и точно. Конечно же, хотелось жить. И вот граната чекиста метров за пятьдесят угодила прямо в окопчик. Немец присел, а через пару секунд вылетел оттуда с кусками своего кителя. Подбежав, Степан увидел на бруствере новенький парабеллум. С ним и воевал дальше. Его и прижимал к виску на Жиздре.
Водители первых же подошедших к переправе машин забастовали:
— Товарищ командир, у меня пять тонн снарядов, сломаю мост и сам утону, — отвечал водитель грузовика.
Другие говорили то же самое:
— Не проедем, погибнем. Кому это нужно? Другой мост искать надо.
— Нет другого моста, и времени у нас нет, немец подпирает. Поведёте машины на скорости, с открытыми дверцами, в случае чего выпрыгивайте. Сам буду стоять на мосту, — возразил комбат и вдруг добавил: — Если какая-то машина с водителем обрушится, застрелюсь…
И пошёл на скользкий мост, стал посредине, окатываемый по колено бурунами, достал парабеллум, прижал к виску… Не к шофёрским вискам, не ко лбам старших машин и батальонных и полковых колонн приставил старший лейтенант НКВД свой пистолет, не угрозой отдал приказ на переправу. Хотя и мог бы, поскольку имел приказ командарма. И вряд ли бы кто стал после такой угрозы упорствовать: Чрезвычайная комиссия долго не разговаривала. Да и не один чекист был перед ними — целый спецбатальон стоял тут же, заняв оборону в случае прорыва немцев. Но комбат выбрал иное решение. Он чужой кровью не желал расплачиваться…
Кто знает, что подумали солдаты, когда старший лейтенант, поскальзываясь на мокрых брёвнах, прошёл на середину моста. Но машины, набирая скорость, с открытыми дверями поехали по дрожащему от напряжения мосту, пошли мимо старшего лейтенанта, обдавая его дымом, порой задевая его бортами. Любым таким прикосновением его могло сбросить в бурлящую ледяную стремнину. Машины шли одна за другой — десятая, двадцатая, сотая… А он стоял на прыгающем мосту с поднятым к голове парабеллумом, словно салютуя водителям.
Около трёх часов стоял Степан с прижатым к виску стволом. Пистолет поблескивал от высвечивающих из-за туч скупых лучей солнца, и уже повоевавшие солдаты и офицеры видели, что у старшего лейтенанта в руках трофейное оружие. Значит, оно досталось ему в бою, в котором он вышел победителем. И это тоже подбадривало их.
Как бы там ни было, а, по сути дела, спас комбат в тот день второй эшелон армии. Не мост, а он, старший лейтенант НКВД Степан Баранников, стал тогда переправой в жизнь выходивших из-под ударов батальонов, полков и дивизий.
…С последней машиной второго эшелона подъехал командующий армией Петров.
— Я наблюдал за тобой в стереотрубу, — сказал генерал, пожимая комбату руку. — Доберёмся до Тулы, прикажу подготовить на тебя представление к Герою.
До Тулы командарм добрался, но там и погиб. Комбат Баранников не получил ни Золотой Звезды, ни даже медали. К тому же пока собирал, опять же по приказу командарма, отставшие группы и подразделения, пока выводил свой батальон из болотистых брянских лесов, то и дело попадая под обстрелы прорвавшихся немецких частей, он ещё не раз ходил рядом со смертью. Когда комбат всё-таки вывел подчинённых к Туле, к своим, доложил члену военного совета армии, что люди нуждаются в горячей пище и отдыхе, упал. И трое суток без сознания, с температурой за 40° лежал где-то в дальнем углу лазарета под навалом тюков с окровавленными лоскутами военной формы, без ухода, и никто бы и не подошёл из врачей, если бы сам не зашевелился и не подал голос. Санитарка перепугалась:
— Ой, батюшки, а ты, родимый, ещё живой?..
В 1944-м капитан Баранников был откомандирован в Москву в академию имени Фрунзе. А в 1947-м получил диплом об окончании оперативного факультета с припиской: «С золотой медалью». Дипломную работу о развитии тактического искусства общевойскового боя полка с 1914 по 1945год он защитил на французском языке. И не зря выучил его в академии.
После окончания академии его документы затребовали в Академию Советской армии (Военная дипломатическая академия). Отличный профессионал, имеет боевой опыт, знает французский — почти готовый военный разведчик… Но Министерство государственной безопасности (МГБ) решило оставить себе толкового майора. Баранникова назначили старшим преподавателем, а вскоре и заместителем начальника кафедры оперативной подготовки института МГБ. В 1954-м ему присвоили звание ординарного профессора. А после перевода начальника кафедры в Группу советских войск в Германии, Баранникова представили на должность начальника кафедры.
Однако вместо получения генеральской должности Баранников «получил» донос. Строевого офицера, снайпера, орденоносца на взлёте служебной карьеры попросту выкинули из жизни.
В одночасье всё оказалось перечёркнуто, вырвано из биографии, словно не было отданных служению стране более 20лет… Изгой. Денег не хватало даже на прокорм семьи, а у него уже было двое детей. Степану Семёновичу в возрасте 33лет пришлось начинать всё сначала. И комбат ринулся поднимать целину.
В Павлодарской области, что на севере Казахстана, Баранников работал сначала прорабом, а затем и управляющим строительным трестом. За год и семь месяцев он выполнил поставленный перед трестом четырёхлетний план! И после этого несомненного трудового и организаторского подвига… самовольно, что могло повлечь за собой расстрел, вернулся в Москву, к семье, без которой он просто больше не мог жить.
В Мосгорисполкоме ему поручили авральное строительство павильона №57 на ВДНХ — столица спешно готовилась к международной выставке. Степан Семёнович не только построил один из красивейших и современных павильонов, но и был уполномочен организовать в нём проведение первой выставки.
«Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками»
Ответить

Вернуться в «Великая Отечественная война...»