Нина АНДРИЧ

Ответить
Аватара пользователя
pogranec
Администратор
Сообщения: 3389
Зарегистрирован: 04 ноя 2013, 10:38
место службы: Республика Беларусь
Дата призыва и окончания службы: 28 мая по н/с
Контактная информация:

Нина АНДРИЧ

Сообщение pogranec »

Изображение
О ней рассказывают немногие – слишком давно это было, чтоб сохранилось достаточно свидетелей, – но потрясающая внешность и карьерный успех выпускницы русской гимназии 1930 года оставили у тогдашних девчонок след длиною в жизнь.
Несколько лет назад польское телевидение транслировало интервью со старейшей актрисой варшавской сцены, и, по свидетельству старых брестчан, прославившаяся в сопредельной стране землячка продолжала нести печать былой красоты, явно не вязавшейся с преклонным возрастом. Тогда ей было что-то около девяноста – сказать точнее не можем, поскольку в анкетах актриса, проявляя известную женскую слабость, вероятно, сбросила в свое время несколько годков. На польском театральном сайте рядом с ее фамилией значится 1915-й – год появления на свет известной читателям Аллы Антоновны Максимович («парашютистки Аллы»), закончившей гимназию пятью годами позже и подтверждающей разницу в возрасте как минимум в пару лет.
Нина приехала в Брест с мамой, будучи к тому времени старшеклассницей лет 15-16-ти, и училась в здешней гимназии два последних года. Семью окружал ореол таинственности (в маме и дочери угадывалась «белая кость»; приехали они, как поговаривали, из Югославии, но не исключено, что вернулись в родные места), который объекты внимания, похоже, не торопились рассеивать чрезмерной конкретикой. Проживали в квартире дома из белого кирпича по 3-го Мая (Пушкинской), почти на углу со Стецкевича (Комсомольской), примерно на месте сегодняшнего «Сладкого уголка» – а тогда между мебельным магазином «Шмуль Хаит и сын» и цукерней «Гдыня». Вход к Андрич был со двора, но с фасада рядом с их окном на стене красовалась реклама дамской одежды: молодая пани в элегантном пальто. Рисунок был в тему: при среднем достатке (отец Нины умер еще до Бреста, и мама получала по нему пенсию – «эмерытуру») наши героини одевались с хорошим вкусом, посещая известную в городе модистку мадам Моцион.
Из двух комнат мать с дочкой занимали большую, а другую сдавали девочкам-гимназисткам. Одна из этих девочек, дочь владельца небольшого поместья под Влодавой Маруся Прокоса, однажды затащила Аллу показать, «как живут таинственные Андричи». Они заскочили на мгновенье в оставленную незапертой хозяйскую комнату, но все, что запомнила перепуганная гостья, – огромную карту России на стене с выведенным в углу рукой Нины: «Свою одежду тихо трону и этой рукою перекрещусь».
Разволноваться было от чего: что говорить о таких, как они, начинающих гимназистках, когда даже сверстницы оценили внешность новенькой, а молодые люди и мужчины постарше замедляли ход в этом квартале, надеясь увидеть «паненку с 3-го Мая».
Мама Мария Александровна работала в библиотеке на Длугой (теперешней Куйбышева возле польского консульства – там и сейчас детская библиотека) и входила в правление Дамского кружка при Русском благотворительном обществе. Мог ли кто подумать, что дочь, взращенная в русской среде и выделявшаяся на страницах гимназического литальманаха стихами, близкими образным строем Андрею Белому (в одном из них, кстати, предвосхитила свою артистическую карьеру), перейдет впоследствии в католичество и станет стопроцентной полькой, предпочитающей не вспоминать ни альма-матер, ни «русское» прошлое и, если верить на слово оскорбившимся ее мемуарами былым гимназистам, отозвавшейся о Бресте как о никчемном городишке?
Город вправду был невелик, а девушке с артистическими амбициями хотелось на простор. Она отправилась в театральную студию в Варшаву, куда последовала – только в консерваторию – и ее сладкоголосая подруга Наталка Шийкувна. Младшая сестра вокалистки Лидия Шийко вспоминает, как девушки приезжали в Брест на каникулы и вместе проводили время. Наталка потом вернулась домой, а Нина осела в столице, будучи ангажированной в престижный театр. Через два десятка лет изданный в СССР академический трехтомник «История Польши» не обойдет вниманием факт, что «на сцене Театра Польского в 30-е годы дебютировали такие крупные актеры, занявшие в дальнейшем видное место на польской сцене, как Нина Андрич, Эльжбета Барщевская, Ирена Эйхлерувна, Марьян Выжиковский и Ян Кречмар, до этого выступавшие в провинции».
Мама по-прежнему оставалась в Бресте, и когда в саду Шийко поспевали груши, отец накладывал Лиде корзинку, чтобы та отнесла пани Андрич. С Аллой, ехавшей в Варшаву по линии РОМа (Русского общества молодежи), Мария Александровна передала для дочери посылку, но адресата найти не удалось. Зато после войны Нину разыскали жившие в Гданьске однокашники Волька Багрукович и Василий Кобус – актриса гостей не приняла, передала через горничную, что занята. Была она к тому времени не просто служительницей Мельпомены, а супругой председателя польского Совмина Юзефа Циранкевича, о чем в Бресте охотно всем рассказывала окрыленная Мария Александровна. Впрочем, обстоятельства эти повествования скоро остановили: Нина и премьер разошлись, и сорока принесла на хвосте слух, что отбил актрису у мужа красавец-маршал Константин Рокоссовский, откомандированный советским руководством на должность министра национальной обороны – заместителя председателя Совета Министров ПНР, которую занимал на протяжении семи лет до отзыва обратно в Союз.
Так или иначе, главной ее доминантой и страстью, растянувшейся на жизнь, осталось творчество. Она играла на драматической сцене (обложка журнала «Кобета и жиче» запечатлела принесшую актрисе театральную славу роль Марии Стюарт в постановке 1958 года), в кино у знаменитого Кшиштофа Занусси, издала несколько сборников стихов и автобиографическую прозу «Мои раздвоения». Она жила в обретенном немалой ценой, дорогом ей мире, упорно не желая оглядываться назад.
Как-то научные сотрудники областного краеведческого музея решились написать в Министерство культуры Польши с просьбой передать актрисе об интересе к ней со стороны брестской культурной среды – старые гимназисты убежденно сказали: «Она не ответит». Так и случилось. Право выбора – нерушимое право, за которое нельзя осуждать.

Василий САРЫЧЕВ
"Павшие в июне сорок первого пограничники не могли знать, что командование вермахта отводило на взятие пограничных рубежей нашей Родины тридцать минут. Их защитники держались сутками, неделями... Из 485 западных застав, ни одна не отошла без приказа... Павшие в июне сорок первого пограничники не могли знать, что война продлится еще 1414 дней. Павшие в июне сорок первого пограничники не могли услышать залпов Победы. Родина салютовала тем, кто шел к великой победе... и тем кто сделал к ней первой шаг..."
Ответить

Вернуться в «Польский Брест-над-Бугом (1921-1939)»