Налёт 7 сентября 1939 года

Ответить
Аватара пользователя
pogranec
Администратор
Сообщения: 3389
Зарегистрирован: 04 ноя 2013, 10:38
место службы: Республика Беларусь
Дата призыва и окончания службы: 28 мая по н/с
Контактная информация:

Налёт 7 сентября 1939 года

Сообщение pogranec »

Изображение
Свидетели рассказывают, что одна из немецких авиабомб налета, случившегося 7 сентября, разорвалась рядом с лучшим в городе обувным магазином чешского владельца Бата, располагавшимся по улице 3-го Мая близ угла с улицей Домбровского (ныне Пушкинская и Советская; в конце 50-х здесь построили ресторан «Брест»). В тот день брестчанка Надежда Алексеевна Хомич с непоседой-дочерью Люсей пошли в магазин Бата за обновками…

На публикуемом снимке персонажи запечатлены в один из последних мирных дней. Недовольство на лице Люси вызвано тем, что ее оторвали от захватывающей игры в «полициянтов-бандытов» (аналог привычных нам казаков-разбойников).

Но вернемся в 7 сентября.

Едва Надежда Алексеевна с дочкой вышли из магазина с покупками, завыла сирена. Помчались домой в сторону улицы 9-го Лютэго (часть нынешней Пушкинской за переездом), добежали с коробками до Школы тэхничной и почувствовали, как качнуло взрывной волной. Мама бросилась на землю и потащила Люсю, решив, что рвануло рядом. Когда бомбежка закончилась, страх победило любопытство – отправились обратно. Стекавшийся народ наблюдал страшную картину: оторванные конечности, внутренности на ветках деревьев и на проводах… Налет случился в многолюдный полдень, что увеличило число жертв. Некоторых не смогли опознать.

Часть тел забрали родные, остальных погибших погрузили на возы (из-за жары долго ждать не могли) и отвезли на «ксендзово поле» на углу Ясной (теперь Светлой) и Харцерской (теперь Пионерской), где закопали в общей могиле.

Муж Надежды Алексеевны знал, куда пошли супруга и дочь, – и тут новость, что вроде бы разбомбили магазин… Бледный как полотно он бежал по 3-го Мая и, на счастье, встретил своих живыми и невредимыми.

Налет не был случаен. В этот день в Брест прибыли со своими свитами главнокомандующий польскими войсками маршал Рыдз-Смиглы, министр иностранных дел Бек, ряд членов правительства. Остановились в гостинице на Домбровского (ныне ул. Советская, второе здание от угла с Пушкинской; в нем теперь общежитие ПТУ-26). За перемещениями маршала наверняка следили. Налет начался вскоре после его прибытия и имел конкретную цель. Одна из бомб сбила верхний угол здания гостиницы (его и сейчас можно определить по измененной отделке: после войны строители восстановили карниз упрощенно), следующая упала во дворе. По другим предположениям, метили в ресторан «Гастрономия» по другой стороне улицы, где прибывшие должны были в это время столоваться.

Нечто схожее произошло с сотрудниками Министерства иностранных дел, размещенными в здании воеводства по улице Унии Любельской (Ленина). Супруга министра Йозефа Бека организовала для них столовую в небольшом деревянном доме на одной из боковых улочек чиновничьего квартала («колонии ужендничей»). Пообедать в тот день не пришлось: налетевшие самолеты с крестами сбросили бомбы, целясь, в частности, туда, где должен был состояться прием пищи. Взрывной волной выбило стекла в воеводстве, загорелось несколько частных домов.

Еще деталь: по воспоминанию сотрудника министерства Яна Мейштовича, вышедшего в город купить туалетные принадлежности и пару белья, в магазинах не оказалось многих продуктов питания и товаров ежедневного спроса. Исчезли соль, сахар, жиры и даже спички.

Для зажиточного еврея Скорбника, владевшего несколькими магазинами и «тартаком» (лесопилкой), налет стал роковым. Основываемся на пересказе событий племяннику старым «жолнежем» Митрофаном Бычуком, в августе 1939-го призванным в Северный городок как «рэзервист». Бычук значился в расчете тяжелого противовоздушного пулемета (Войску Польскому их когда-то поставила Франция). Пулеметы установили на кронах двух развесистых тополей с правой стороны старого моста через железнодорожные пути, а также на мощных каштанах, которыми была усажена ул. Каштановая (нынешняя Героев Обороны).

…По окончании налета Митрофан Бычук попросился у пана капитана сбегать на полчаса в город – посмотреть, все ли в порядке у родных. Дорогой видел перевернутые телеги и убитых летчиком из пулемета лошадей. На улице Домбровского напротив дома Скорбника, где жила сестра Фима, лежали на проезжей части сорванные взрывом с петель решетчатые ворота, закрывавшие арку, а в гостиничном дворе была огромная воронка. Недалеко от воронки увидел мертвого Скорбника, которому осколок вспорол живот.

Как несчастный оказался в противоположном дворе, можно догадываться. Вглубь от гостиницы у него шли два длинных барачных строения, в которых жили рабочие с «тартака».

По улице Карбышева брестчанам хорошо известно здание ателье «Срочное фото», куда до середины 1990-х ездил сниматься на документы весь город. И мало кто обращал внимание на соседствующее с ним двухэтажное строение куда более оригинальной архитектуры с двумя полукруглыми выступами. Сейчас дом расстроили в длину, а тогда он был симметричным, на два балкона. Особняк этот «за польских часув» возвел доктор Милевич, видный в городе человек, являвшийся послом Сейма (другими словами, депутатом парламента). С тыльной стороны располагались терраса, двор, красивый сад с аккуратно постриженной травой и плетеными креслами в тени деревьев. Вечерами здесь часто принимали солидную публику. Сюда и направились, отменив заказанный в ресторане обед, маршал со свитой.

С садом Милевича соседствовал сад Максима Васильевича Шийко. Дом Шийко выходил на Мицкевича (название улицы сохранилось поныне; здесь сейчас спорткомплекс университета), но члены этой украинской семьи регулярно навещали свой оторванный фруктовый островок, где в сентябре вызревали яблоки, груши и сливы. И не отказывали себе в удовольствии приложиться к выбитому в заборе сучку – посмотреть, кто из начальства гостит у соседа в этот раз.

7 сентября Шийко видели, как во двор к Милевичу въехало несколько роскошных авто, из которых вышли господа министры. Высокая компания покуривала на веранде, обсуждая положение и ход дальнейших действий. И вдруг раздался вой сирены противовоздушного оповещения, из громкоговорителей зазвучало тревожное: «Увага! Увага! Алярм!» Немецкая авиация шла за министрами по пятам.

Надо сказать, с началом войны на участке Шийко власть распорядилась разместить зигзагообразный окоп, какими оброс весь город, – общественный схрон на случай налетов. Вопрос обсуждению не подлежал: явилась команда мужчин с лопатами и принялась за работу. Любопытно, что ни Шийко, ни соседи схроном не пользовались, предпочитая погреба, и, уходя с участка, хозяева закрывали калитку на ключ. Так сделали и в этот раз, а тут некстати налет! Спустились в погреб и в ужасе слушали вой бомб, заканчивавшийся разрывами. Через улицу задымило – горел дом Прокофьевых.

В погреб заколотили с криком: «Где господаж?» – посыльный от господ министров с револьвером в руке. Так как калитка была закрыта, высокому начальству пришлось прятаться где-то под кустами. И тут одна бомба угодила аккурат в середину пустого схрона. Шийко-старший с его украинским темпераментом, едва закончился налет, грозно направился в сторону Милевичей («Хай воны мэнэ дякують!»). Выговаривал приходившему с револьвером, а тот отмахивался: «Идзь, пан, до холеры!» Министры сели в машины и умчались. А Максим Васильевич потом твердил: слава Богу, никого на совести не имеем, а то было бы разговоров, что правительство у Шийко в окопе погибло…

Спешно вырытые схроны имелись во многих дворах. Такая траншея змеилась по ул. Мицкевича от Домбровского до Унии Любельской (Ленина). На улицах Костюшко (Гоголя) и Широкой (бульвар Космонавтов) населению рекомендовалось прятаться в запроектированные еще при империи открытые сточные канавы. Но при бомбежках этими схронами пользовалось редко, а тот, что на «ксендзовом поле», нашел другое применение: в нем погребли убитых.

Главная ставка маршала Рыдз-Смиглы разместилась в крепости, где командующий провел ряд совещаний и встреч, в том числе с прибывшим в Брест шефом французской военной миссии.

Следует сказать, что хотя крепость предназначалась для командного пункта главкома еще по стратегическому плану «Всхуд» на случай войны с Советским Союзом, крепостные помещения оказались совершенно не приспособлены к работе Главного штаба. Телефонную связь удалось организовать только через 12 часов после прибытия в Брест главнокомандующего, причем отнюдь не со всеми соединениями. Единственной радиостанцией, доставленной из Варшавы, долгое время нельзя было пользоваться: отсутствовали шифры, отправленные железной дорогой. Из-за огромных размеров радиостанцию даже не могли поместить в укрытие, и в результате полученных во время авианалета серьезных повреждений она стала работать только на прием.

Прибывший в крепость заместитель начальника Главного штаба Яклич 7 сентября сообщил в Варшаву начальнику штаба Стахевичу следующее: «У нас целый день постоянные поиски войск и высылка офицеров для восстановления связи… С внутренней организацией в крепости Брест большой балаган, который я должен сам ликвидировать. Постоянные налеты авиации. В Бресте бегство во все стороны».

Остановить фронт было нереально, и после трех брестских дней Рыдз-Смиглы двинул в украинском направлении (10 сентября ставка перенеслась во Владимир-Волынский, 13-го – в Млынов, 15-го – в Коломыю). Руководить обороной крепости Бреста маршал оставил отозванного из запаса генерала бригады Константина Плисовского.

Вспоминает выпускник брестской Школы тэхничной имени Пилсудского Станислав Мирецкий, проходивший в крепости производственную практику:

«В период с середины августа и в первые дни сентября в крепость прибыло множество мобилизованных. Каждый день сотни гражданских мужчин пополняли в войсковые части, к которым были приписаны. Размещались в парках, сидели на лавочках и газонах в ожидании, пока пройдет оформление. Необычайное движение на узких дорогах крепости, войсковые формирования в полной боевой выкладке, механизированные части, малые танки, множество офицеров высокого ранга – все вызывало возбуждение в молодой душе от нашей военной мощи.

Никто не думал, что немецкий солдат может дойти до Бреста…»

Из сообщения поветового старосты о бомбардировке Бреста-над-Бугом (датировано 03.09.1939 г.): «2 сентября в 17 часов 7 немецких самолетов произвели налет, в результате которого были повреждены железнодорожное полотно на Варшавском пути, склад одежды, Белый дворец, есть убитые и раненые».

Глазами очевидцев

Вспоминает брестчанин Петр Романович Шидловский Петр Романович, 1924 года рождения:

«1 сентября 1939 года в 6 часов утра отец послал меня в урочище Дворчик пасти на лугу коня. Около 6.30 я увидел низколетящий самолет со свастикой. Самолет сбросил две бомбы на территорию 35-го пехотного полка (дислоцировался в казармах нынешнего Северного городка, сегодня улица Брестских Дивизий. – В.С.). Одна бомба попала в водокачку и вывела из строя снабжение водой. По возвращении домой я узнал, что на Польшу напали немцы.

…Во время этой короткой войны немецкие самолеты летали над Брестом ежедневно и бомбили несколько раз. Особенно сильной была бомбежка 7 сентября, когда в Брест приехало польское правительство. Прилетели семь авиамоторов, много бомб сбросили на перекресток улиц 3-го Мая и Домбровского (Пушкинской и Советской). Во время налета погибла моя школьная подруга Нина Виторская.

В день этой бомбежки города отец поехал пахать (поле было в 3 километрах севернее Бреста). Я на велосипеде привез отцу обед. Папа сел с миской, а я сменил его у плуга. И тут налетели самолеты. Отец крикнул, куда бежать, и мы помчались в ров, оставшийся со времен Первой мировой войны.

Я видел, как бомба попала в табачную фабрику по ул. Садовой (ныне Орджоникидзе) и как огромный кусок дома поднялся в воздух.

Вечером отец погрузил на воз самые нужные вещи, и мы отправились на Волынку к дедушке Павлу Сущинскому. Во время штурма немцами крепости наша семья, как и другие жители Волынки, сидела в пороховом погребе на протяжении трех суток. Когда крепость взяли, перед погребом появился немецкий танк. В дверь заглянул немец с ручным пулеметом и скомандовал расходиться по домам. По пути к дедушкиному дому я видел метрах в 300 на лугу две пушки и около десяти солдат, вероятно, их расчетов. Солдаты беззаботно купались в реке: крепость и город находились в немецких руках.

…В крепости хранились огромные запасы продовольствия. Все оно ушло в Германию. Вывоз был организован с немецкой аккуратностью. Автомобили шли по кругу: въезжали в цитадель с южной стороны, грузились, выезжали через Северные ворота, разгружались на железнодорожной станции и возвращались. В городе одним из объектов, где сосредоточились запасы продовольствия, был нынешний легкоатлетический манеж по ул. Ленина. С продовольствием управились за двое суток».

Из приложения к учетной тетради подпоручика медицинской службы Войска Польского Хенрика Вуйтицкого (датировано: «08.01.1940 г. Париж»):

«1 сентября 1939 года мобилизационным приказом я был переведен в Окружной госпиталь (располагался на острове Шпитальном, ныне Госпитальном, Брестской крепости. – В.С.). Так как все должности были заняты, поступил в распоряжение коменданта офицерского состава подполковника медслужбы Д.Дерецкого. В ожидании назначения со 2 по 11 сентября работал младшим врачом хирургического отделения.

2 сентября около 16.00 поступили первые раненые, пострадавшие при бомбардировке гарнизонного офицерского казино (Белого дворца. – В.С.). В последующие дни условия работы были тяжелыми из-за огромного числа постоянно прибывающих раненых и частых налетов авиации.

…9 сентября был сильный налет на Брест. Особенной бомбардировке подвергнут квартал между улицами 3-го Мая, Костюшки (ныне Гоголя), Унии Любельской (Ленина) и Домбровского. При оказании помощи раненым наблюдал страшные последствия этого варварства. К примеру, приступ сумасшествия женщины, увидевшей части тела своего ребенка на коробке разваленного дома. На ул. Костюшко бомба попала в канаву в сквере, превратив ее в братскую могилу гражданского населения. Были слышны причитания и молитвы на польском, русском и еврейском. Увидел человека, у которого конечности висели лишь на коже и сухожилиях. Был вынужден ампутировать прямо на улице.

…11 сентября поступил приказ подполковника Дерецкого о незамедлительной эвакуации в Ковель».

На снимке запечатлено, как немцы выпускают заключенных «фольксдойче» (имеющих в роду немецкую кровь) из следственной тюрьмы «Бригитки» на Северном острове (Кобринском укреплении) крепости.

Василий САРЫЧЕВ
"Павшие в июне сорок первого пограничники не могли знать, что командование вермахта отводило на взятие пограничных рубежей нашей Родины тридцать минут. Их защитники держались сутками, неделями... Из 485 западных застав, ни одна не отошла без приказа... Павшие в июне сорок первого пограничники не могли знать, что война продлится еще 1414 дней. Павшие в июне сорок первого пограничники не могли услышать залпов Победы. Родина салютовала тем, кто шел к великой победе... и тем кто сделал к ней первой шаг..."
Ответить

Вернуться в «Брест 1939-1941.Между молотом и наковальней»