Война застала меня, недавнего выпускника Харьковской школы НКВД, в должности началь-ника Краснобоварского районного отделения управления Наркомата впутренних дел УССР по Харьковской области.
Узнав, что Гитлер вероломно папал на нашу страну, я, как и многие молодые чекисты, стал проситься на фронт. Писал рапорты, обращался по команде к вышестоящему начальству. Ответ один – отказ.
Сначала в душе кипела обида, мол, сижу в тылу, когда сотни тысяч советских людей с ору-жием в руках сражаются против фашистов. Постепенно горячность молодости уступила понима-нию реальной обстановки, осознанию очевидного факта, что смертельные схватки разгорелись не только на линии фронта.
С первых дней войны гитлеровские разведывательные органы развернули, образно говоря, тотальное наступление на советский тыл. Происходила массированная заброска агентуры для сбо-ра шпионских сведений о дислокации, составе, вооружении, передвижении и планах частей Крас-ной Армии, оборонительных сооружениях, военных объектах, предприятиях, производящих для фронта оружие, боеприпасы и снаряжение. Агентура готовила и осуществляла диверсии па обо-ронных предприятиях, железнодорожном транспорте, путях сообщения, нарушала линии связи. Лазутчики распространяли слухи, чтобы посеять панику среди населения, внести смятение в ряды красноармейцев.
Перед чекистами стояла задача нейтрализовать вражескую агентуру в тылу и прифронтовой полосе. Разоблачать и обезвреживать шпионов и диверсантов, норовивших вонзить нож в спину Красной Армии, были призваны все чекисты, в том числе и сотрудники местных органов НКВД.
Неоценимую помощь сотрудникам госбезопасности оказывало население. Усилившаяся бди-тельность простых советских людей не раз разрушала хитроумные планы гитлеровских лазутчи-ков…
История, которую я хочу рассказать, происходила в Харькове 17 сентября 1941 года.
На окраине города с утра до вечера шумел базар, где беженцы и местные жители покупали, продавали, обменивали вещи и продукты.
В этот день бродил в толпе одетый в старую гимнастерку и стоптанные сапоги солдат. Внешне он ничем не выделялся среди множества людей, прибитых к городу волной отступления и эвакуации.
Николаев – старый рабочий машиностроительного завода – обратил внимание, что этот сол-дат покупками не интересуется, зато расспрашивает всех о том, какие воинские части есть в горо-де, где они расквартированы, чем вооружены.
Своими сомнениями Николаев поделился с милиционером, вместе они задержали подозри-тельного солдата и доставили в районное отделение НКВД.
И вот задержанный у меня в кабинете.
– Кто вы? – спрашиваю.
Помедлив секунду-другую, он ответил:
– Красноармеец Голоденко.
– Предъявите документы.
Он достал красноармейскую книжку, протянул слегка подрагивавшей рукой.
Перелистав странички документа – все записи сделаны правильно, подписи и печати на мес-те, – спрашиваю:
– Где ваша воинская часть, кто командир?
– Не знаю, где она сейчас. Я на марше случайно отстал от нее, теперь догоняю. Командует полком товарищ Константинов, а командир нашей роты – старший лейтенант Недосекин.
Отставших от воинских подразделений я встречал не раз, среди них были солдаты, потеряв-шие своих и в силу серьезных обстоятельств, и по собственной безалаберности, но попадались и норовившие таким путем отсрочить отправку на фронт, что по законам военного времени прирав-нивалось к дезертирству. И теми, и другими занимались соответствующие армейские службы, ко-торые в каждом конкретном случае разбирались, кому нужно помочь догнать подразделение, кого целесообразней направить па формировку, а кого – проверить особо или передать армейским следственным органам.
Приглядываясь к солдату, продолжаю задавать вопросы:
– Ваша часть где находилась?
– Мы стояли в городе Люботин.
Город рядом с Харьковом, я его неплохо знаю и начинаю уточнять, на какой улице стояла часть, в каком помещении располагалась рота, что находилось поблизости. Ответы были поверх-ностные и путаные. Складывалось впечатление, что солдат говорит неправду.
Перевожу разговор на другую тему, интересуюсь:
– Зачем на базаре расспрашивали злодей о войскax расположенных в Харькове?
– Хотел найти свою часть, – сказал он без запинки.
– А почему не обратились в комендатуру или хотя бы в ближайший военкомат?
Невнятная скороговорка, мол, растерялся, не знал, куда идти, прозвучала неубедительно. Солдат, выясняющий в городе воинскую дислокацию через разговорчивых торговое все более вы-зывал подозрение.
Я решил, что называется, копнуть глубже и поинтересовался, где живут его родственники, из каких он мест.
– Отец и мать умерли после гражданской войны, – чуть замешкавшись, ответил Голоденко, – Я воспитывался в детском доме.
– В каком?
– В детдоме в городе Яготин, под Киевом, но его давно куда-то перевели…
Сомнения не рассеивались, и я прервал опрос, чтобы уточнить основные данные. Связался с комендантом гарнизона, получил сведения, что указанной Голоденко воинской части на террито-рии Харьковской области нет и что в районе Люботина этот полк в ближайшие три недели не сто-ял.
Обдумывая сказанное задержанным и анализируя мельчайшие штрихи его поведения, снова пересматриваю красноармейскую книжку. Перечитываю каждую запись, разглядываю печати, росписи – зацепиться вроде не за что.
Сверкнувшая на свету скрепка, которой сшита красноармейская книжка, озарила, словно молния: скрепка-то – из нержавеющей проволоки! Вспомнилась ориентировка, полученная из ор-ганов контрразведки, где внимание чекистов обращалось на то, что поддельные воинские доку-менты и паспорта, которыми гитлеровская разведка Абвер снабжает свою агентуру, скреплены проволокой из нержавеющего металла, в отличие от наших скрепок, оставляющих под собой на бумаге желтоватые следы ржавчины…
Новый допрос начинаю вроде бы чисто из формальности.
– Вы – Голоденко Илья Сидорович?
– Да.
– Красноармеец?
– Так точно.
– Были в Люботине и но дороге отстали от своей роты?
– Случайно отстал.
– А кто из сотрудников Абвера дал вам эту красноармейскую книжку? Где, когда, с какой целью?
Задержанный испуганно вскинул глаза.
– Повторяю, – продолжал я, глядя в его побледневшее лицо, – где, когда и с какой целью от абверовцев получены эти фальшивые документы?
И я привел неопровержимые факты, разбивавшие все увертки задержанного. Поняв, что изо-бличен и другого выхода не остается, он начал давать показания.
Николай Соболенко, двадцати трех лет от роду, после ускоренного курса военного училища попал на фронт командиром стрелкового взвода. В первых же боях под Киевом добровольно пе-решел к гитлеровцам. В лагере военнопленных гитлеровцы поручили перебежчику искать полит-работников, коммунистов, офицеров, ион выдал несколько коммунистов и командиров.
Из лагеря Соболенко выпустили, завербовал его офицер абверкоманды, наблюдавший, как он предает советских воинов. После непродолжительной подготовки Соболенко, под видом от-ставшего от части красноармейца Голоденко, на самолете перебросили в наш тыл на территорию Харьковской области собирать сведения о советских войсках и оборонительных сооружениях в районе Харькова, военных объектах и предприятиях города.
Для передачи шпионской информации ему дали пароли и явку, где в определенное время должны были происходить встречи с резидентом гитлеровской разводки или связником…
Через несколько дней в результате чекистской операции мы арестовали резидента идвух агентов абвера. Так удалось нейтрализовать опасную шпионскую сеть.