У меня была маленькая собачка, ласковая такая, умная, но, видать, волки потащили. Два года ей было. Я сяду — и она рядом, а когда играть нет сил, я ей так и говорю — она понимает, ложится на кровать и просто отдыхает. Мы с ней так друг к другу привыкли… А как не привыкнуть, когда мы вдвоем тут? Никого ж больше нет! — снова иронизирует пенсионерка. — И вот бегала она, бегала по улице, а потом глядь — нет ее. И не приходит. И следов никаких. Звери сюда часто приходят. В прошлом году кабаны картошку выкопали — всю до единой сожрали. А до этого олень яблоньку рогами сломал.
Раньше волки часто приходили, но в последний год не видела. Сначала страшно было, а потом привыкла, даже внимания не обращаю. Майор, а найдете мне собачку какую на заставе? У вас же там много. Может, неудалый какой-нибудь найдется.
— Найдем, бабуль, не проблема. Не на заставе, так на форуме найдем. На следующей неделе привезу.
— Но только не таксу! Не нравятся они мне.
Собака бабушке нужна не для охраны — для общения. Говорит, бояться здесь ей нечего.
— Когда здесь граница появилась, бандитов я тоже перестала бояться: сюда лишний человек не пройдет, только проверенный. Правда, и почтальоны сюда тоже не доезжают, и в выборах я не участвую… Выходит, президента ни разу и не выбирала. Ко мне только ксендз раз в год, на Рождество приходит, когда по всем деревням ездит.
Раньше старушка неплохо вязала и вышивала. В шкафу она хранит вязаные свитера, платки с вышивкой, скатерти… Когда-то люди из соседних деревень охотно покупали плоды ее творчества, теперь же работать не позволяют глаза. Приходится довольствоваться только книгами да радио.
— Что принесут, то и читаю, мне все интересно. По радио тоже все слушаю. Может, подумаете, что старуха с ума сошла, но я до сих пор музыку люблю. И пьесы слушаю, и книги, начитанные актерами… Новости тоже слушаю, чтобы не сдуреть, но всерьез не воспринимаю: это все временное, да и не шибко я понимаю в политике да экономике…
Я человек послевоенный, училась в сельской школе. Ну а какая там школа была… Садились в такой же хате на пол, рядом ксендз усаживался — и читать учились. Когда коров надо было пасти, в школу никто не ходил, а по осени все на картошку уезжали. Когда школа нормальной стала, мне уже зарабатывать надо было идти. Пошла в колхоз, там за три дня работы буханку хлеба давали. Потом в лесу работала: чистка, посадка… И так всю жизнь: где работа есть, там и работала. В деревне тогда грамотных мало было: родители читать и считать научили — и все на этом.
В свои 82 года женщина самостоятельно ведет быт, топит печь дровами, которые заготавливает ей сын. Еду тоже готовит на дровяной плите, старается выращивать овощи, недавно высадила клумбу цветов. А вот хозяйство Станислава Ивановна не держит уже много лет: забора у нее нет, кур держать негде, да и незачем. Хватает ли ее пенсии в 220 рублей на жизнь, она не знает: все покупают дети.
Менять что-то в жизни старушка уже не хочет: в таком возрасте перестроиться сложно. Женщина давно не выходит за пределы своего условного, ничем не огороженного участка, и самое большое путешествие, которое она может себе позволить, — это собрать парочку грибов в десяти метрах от крыльца.
— Я без мужа 47 лет живу, без детей чуть меньше — любой бы привык. Конечно, мне сложно, но что поделать? Если только об этом и думать, вообще жизни никакой не будет. Надо настраивать себя по-другому и жить так, как получается. Вот так вот вышло — что ж мне теперь, плакать?
