В основу рассказа положены реальные события. Имена героев изменены.
* * *
– Вы спрашиваете, что произошло тогда там, за горизонтом?
Сейчас, когда с той поры прошло уже много лет и гриф секретности с операции частично снят, я могу более подробно рассказать о том, что мне довелось пережить. Служба внешней разведки раскрыла только часть истории нашей жизни и работы за рубежом. Почему только часть? Потому, что всё о разведчиках-нелегалах не рассказывают никогда.

В конце 60-х годов прошлого века в Первое Главное Управление (между собой мы называли его «контора») КГБ при Совете Министров СССР поступила информация о разработке нового вида оружия в одной из зарубежных стран. Доложили Председателю Правительства, и контора получила задание срочно принять все необходимые меры для получения подробной информации об этом оружии.

В конторе прекрасно понимали, что выполнить эти указания будет не просто. Нужен опытный агент, знающий в совершенстве не только язык этой страны, но и имеющий соответствующее техническое образование. В каком городе находится институт, работающий над этим проектом, в конторе знали. Но ответов на многие другие вопросы пока не имели. Информация, полученная от нелегального агента, находившегося в той стране, не давала полного представления по существу вопроса.

Во все времена нелегальных агентов, которых готовили для выполнения определенных заданий, именовали «штучным товаром». Времени на подготовку такого агента контора не имела, а разведчики, работавшие в той стране, по мнению экспертов, справиться с таким ответственным заданием не могли.

Выбор остановили на моем муже, его зовут Олег, и мне. Мы работали тогда в секретном НИИ КГБ. Почему выбор пал на нас? Точно не знаю, но, наверное, потому, что отец Олега был кадровым разведчиком и несколько лет провел в той самой стране, в которую сейчас могли направить нас. А может быть потому, что мы оба с отличием окончили известный во всем мире технический вуз и работали над диссертациями.

Как мы познакомились с Олегом? Очень просто. Когда он возвратился с родителями из-за рубежа в Москву, поступил в нашу школу. Мы учились в одном классе, а потом даже сидели за одной партой, дружили. После окончания школы поступили в один и тот же институт.

...Здесь я должна сделать небольшое отступление. Когда Олег учился в школе, его отец принес ему книгу, в которой рассказывалось о самых знаменитых разведчиках мира. Если я не ошибаюсь, эта книга называлась «История шпионажа».

Олег прочитал её несколько раз – настолько она ему понравилась. Особенно его поразил рассказ о знаменитом немецком агенте, который работая в США, запомнил чертеж основных узлов создаваемого нового авиационного двигателя, и, вернувшись в Германию, восстановил его по памяти. Тогда немецкие инженеры построили двигатель гораздо раньше американцев.

Эта история настолько поразила Олега, что он начал усилено тренировать свою зрительную память и через некоторое время заметил, что легко запоминает формулы, целые стихотворения, сложный текст, теоремы, взглянув на них внимательно всего лишь несколько раз. Например, тренируя память, он запоминал номера проезжающих по улице машин, и через некоторое время перечислял их.

Обнаруженная им у себя особенность зрительной памяти, очень помогала ему, когда мы учились в институте, затем в школе КГБ, где нас готовили, как нелегальных агентов, да и просто в работе.

Как мы оказались в школе КГБ? Не так давно мне рассказали, что когда мы учились в институте, сотрудник конторы, тщательно изучал меня, моих родителей, ближайших родственников, друзей, подруг. Проверять родителей Олега необходимости не было. Его отец служил в конторе, а мама работала в Доме моделей на Кузнецком мосту конструктором одежды. В этом Доме шили наряды многим знаменитостям того времени.

Мои родители были простыми людьми. Отец работал инженером на одном из заводов Москвы, а мама преподавала английский язык в институте.

Проверяли всех, с кем мы общались в институте, после занятий и в свободное время. Поскольку никакого компромата не нашли, нам предложили сотрудничать с КГБ. После небольшого раздумья и беседы с отцом Олега мы согласились.

После окончания института, нас направили в школу КГБ, где готовили нелегальных агентов, которую мы с успехом закончили. В том же году расписались с Олегом. После свадьбы начальник конторы пригласил нас к себе и предложил поехать в свадебное путешествие в одну из Европейских стран, где «попутно» нужно было выполнить одно небольшое, но очень важное задание. Мы с задачей справились успешно. Это было боевое крещение.

Когда в конторе приняли решение о направлении нас для выполнения задания, мы долго беседовали с отцом Олега. Помню, как он сказал нам:
– Только будьте предельно осторожны – там очень сильная контрразведка.
В тот вечер мы узнали много интересного о стране, в которой нам предстояло работать, как разведчикам.

Забыла сказать, что когда отец Олега был нелегальным агентом за рубежом и работал в одной иностранной компании, он забрал к себе жену и сына. Олег, общаясь со сверстниками, довольно быстро на бытовом уровне научился неплохо говорить на языке той страны.

Я в школе и институте изучала английский язык. Некоторое время даже занималась на курсах английского языка. В освоении языка мне очень помогла мама. Так, что «языковая проблема», как считали в конторе, практически была решена.

Предстоящая операция имела гриф «совершенно секретно». О ней знали всего несколько человек. Они готовили нас для выполнения задания. Эксперты много думали, под каким прикрытием мы будем работать в той стране. Эту проблему помог решить случай.

В Москве планировалось проведение международной конференции, для участия в которой ожидалось прибытие известных ученых из многих государств. Из страны, куда мы должны были уехать, прибыло трое ученых, в том числе профессор, назовем его «N».

Контора имела достоверные данные, что N не только известный в мире ученый, но и опытный кадровый разведчик. Не исключали вариант, что, возможно, он тоже принимает участие в создании нового вида оружия. Знали, что N возглавляет секретную лабораторию. Но точной информации о профиле её работы, к сожалению, не имели.

Эксперты конторы предложили вариант знакомства Олега с профессором. Мужу поручили выступить на конференции с «необычным» докладом, содержащим никогда не публиковавшиеся в открытой печати «сведения». Готовили доклад несколько известных ученых и сотрудники конторы. Доклад вызвал у участников конференции огромный интерес.

После выступления Олега, во время перерыва, он был буквально окружен учеными, задававшими ему многочисленные вопросы. Профессору доклад Олега и сам он, очевидно, понравились. Возможно, он сразу понял, что перед ним талантливый молодой ученый с большим будущим.

Профессор был не только опытным разведчиком, но и прекрасным психологом. Он предложил Олегу побеседовать с ним наедине. Олег доложил об этом предложении своему начальнику, получил разрешение на встречу и подробный инструктаж о том, как следует вести себя во время беседы. Все складывалось даже лучше, чем планировали эксперты конторы.

Беседа состоялась в ресторане гостиницы, где жили участники конференции. Профессор заказал столик в отдельном зале, в полутемном углу, где их разговор не могли прослушать. На каком языке беседовали? На русском. Профессор вполне прилично владел русским языком, поскольку раньше несколько лет под прикрытием сотрудника посольства жил в Москве.

Во время беседы профессор сказал Олегу: «Ваш доклад произвел на меня огромное впечатление. Ваши научные перспективы несомненны. Вы уже большой ученый». Они долго говорили о докладе. Даже поспорили по некоторым вопросам и выводам. Затем профессор спросил мужа, не хотел бы он приехать в его страну «на стажировку» и для «обмена опытом». Олег ответил, что, во-первых, его могут не выпустить из страны, поскольку он работает в «закрытом институте» и, во-вторых, он не желает надолго покидать свою молодую жену, то есть меня.

Профессор пообещал мужу, что он сделает все возможное для официального приглашения его «на стажировку». Сказал ему, что постарается получить разрешение, чтобы Олег мог прибыть в страну вместе со мной.

Гарантировал, что нас обеспечат хорошим жильем и создадут все условия для плодотворной «стажировки» и работы. О результатах встречи и содержании беседы в тот же вечер Олег доложил руководству конторы. Пока все складывалось как нельзя лучше. Решили ждать официальное приглашение.

И действительно, через некоторое время приглашение пришло. В нем было сказано, что «стажировка» будет длиться не менее шести месяцев. Срок «стажировки» насторожил экспертов конторы. Они предположили, что у профессора какие-то особые планы в отношении Олега. Обсуждался вариант, что, возможно, профессор и спецслужбы попытаются убедить Олега остаться на Западе или завербовать его. Решили, что если такие предложения будут, их следует принять. Полагали, что это поможет Олегу попасть в институт и в лабораторию, где, возможно, идет работа над новым видом оружия.

Все это время с нами работали специалисты конторы. Нас еще и еще раз обучали особенностям работы в той стране. Был выделен специальный канал для связи с нами и для получения от нас добытой информации. Как должна была шифроваться и передаваться в центр добытая информация рассказывать я не могу. Кажется, предусмотрено было все, просчитаны все возможные варианты проведения операции. Можно было приступать к ее выполнению.

Перед вылетом в страну нас принял начальник конторы и ещё раз подчеркнул важность предстоящей операции. Пожелал успешного выполнения задания и скорейшего возвращения на Родину. Мы улетели. Официально нас никто не провожал. Родителям рекомендовали не приезжать в аэропорт.

В аэропорту страны нас встретил помощник профессора и еще несколько человек. Думаю, что это были сотрудники спецслужб. Нас привезли в охраняемый коттедж, расположенный внутри маленького парка. За высокой металлической оградой, среди деревьев, виднелись еще несколько, примерно таких же домиков. Олег и я обратили внимание, что на коттедже и ограде установлены камеры видеонаблюдения. У ворот стояли вооруженные охранники с собаками.

Профессор встретил нас у одного из коттеджей. Внутри он оказался большим, чем снаружи – две больших комнаты, две спальни, кабинет, ванная комната, большая кухня-столовая с баром. Висели хрустальные люстры, на стенах - большие картины в красивых рамах. Пол был устлан толстыми коврами. Мы с интересом осмотрели весь дом.

Поразившись убранству, я, обращаясь к профессору, с восторгом сказала по-английски:
– Большое спасибо. Я восхищена. Это царские хоромы!
– Вы знаете английский язык? - удивился профессор. - Это прекрасно. Нам будет легко с Вами работать. А сейчас располагайтесь, отдыхайте. Завтра утром за вами приедет машина.

Мы прекрасно понимали, что весь коттедж нафарширован камерами и подслушивающими устройства и были уверены, что где-то, глядя на мониторы, сотрудники спецслужб наблюдают за каждым нашим шагом, движением, а кто-то слушает наш разговор и записывает его на магнитофон. Сидя на диване, мы внимательно осматривали комнату, осторожно переводя взгляд с одного предмета на другой, но ничего подозрительного не заметили. Активно искать жучки и камеры мы не могли - это могло сразу насторожить тех, кто следил за нами.

Утром у коттеджа появилась красивая черная машина. Когда мы подошли к машине, шофер услужливо открыл дверцу. Олег спросил у шофера, куда он нас повезет. Вопрос задал на языке страны. Водитель обернулся, с удивлением посмотрел на нас и кратко ответил:
– В институт. К профессору.

Ехали недолго. Водитель молчал, молчали и мы. Остановилась машина у ворот небольшого трехэтажного здания, обнесенного высоким металлическим забором. Мы обратили внимание, что и здесь над воротами и по периметру забора установлены камеры наблюдения. Никто не вышел нас встречать. Ворота открылись автоматически.
Машина въехала в большой пустой двор, в глубине которого стояли несколько двухэтажных домов.

У одного из домов машина остановилась, и на крыльце появился профессор. Он приветливо улыбался, помог мне выйти из машины, тепло поздоровался с нами и пригласил в дом. Мы прошли по длинному коридору и остановились у последней двери. В коридоре не было ни одного человека.

Беседовали достаточно долго о предстоящей работе Олега. Профессор коротко пояснил, над какими проблемами трудится институт, при этом ни словом не обмолвился о лаборатории, интересующей нас. Потом предложил мне работу в одном из отделов и сказал, что проводит меня сегодня в другой корпус.
Мы согласились на такой вариант. Фактически мне было совершенно безразлично, в каком корпусе и отделе работать. У меня были другие задачи по выполнению операции.

…Прошло несколько недель. Олег добросовестно работал по плану, предложенному профессором. Мы все время думали об одном - здесь находится нужная нам лаборатория или в другом месте? Сумеем ли мы попасть в нее? Для чего профессор определил нас сюда? Почему мы работаем в разных корпусах? Вопросов было много, но ответов на многие из них мы пока не находили.

Профессор периодически встречался с Олегом, интересовался ходом «стажировки», подсказывал, что еще он должен выполнить. Но встречи были очень короткие, деловые. Время шло, а информации для доклада в контору мы не имели. Центр тоже молчал.

Мы прекрасно понимали, что спецслужбы все время следят за каждым нашим шагом. Анализируют наши беседы на работе и дома, зная из какой страны мы прибыли. Возможно, они догадывались, что стажировка Олега и моя работа в одном из отделов института – это возможно просто прикрытие. Но основную цель нашего приезда сюда, как нам казалось, спецслужбы не знали.

Мы вели себя очень осторожно так, что заподозрить нас в чем-то не было никаких оснований. Спецслужбы не имели оснований считать нас не учеными, а советскими разведчиками.

Профессор редко встречался с нами, хотя Олег постоянно ждал его визита. Но торопить события было нельзя. Однажды, примерно через два месяца или больше после нашего прибытия в страну, профессор пригласил Олега и меня к себе на беседу. Расспрашивал, как идет стажировка, какая работа выполнена, довольны ли мы размещением, как решаются бытовые вопросы.

Затем начал расспрашивать Олега о работе на Родине, при этом никаких провокационных вопросов не задавал. Спросил только, нравилась ли ему работа в Союзе, сколько он зарабатывал, какие у нас были бытовые условия. Как бы, между прочим, спросил, являемся ли мы членами КПСС. Олег подробно отвечал профессору и терпеливо ждал главного вопроса. Мы чувствовали, что такой вопрос обязательно последует, и не ошиблись.

На какое-то время профессор задумался, а затем внезапно спросил, не возникала ли у Олега мысль покинуть СССР и уехать за рубеж, где, как известно, молодому и талантливому ученому гораздо легче добиться больших успехов на поприще науки и хорошо зарабатывать.

Мы ждали этот вопрос и Олег, улыбнувшись, ответил:
– Как говорят у нас, «думать никогда не вредно». Я думал об этом постоянно, еще на последнем курсе института. Но Вы, знаете, что я сейчас работаю в закрытом институте. Имею допуск к секретным материалам. Мне, Слава Богу, разрешили приехать к вам на стажировку, а про отъезд на Запад я могу только мечтать. Меня никто не выпустит из страны.

Профессор несколько секунд внимательно смотрел в глаза Олегу, затем на меня, а потом произнес:
– Я советую Вам не возвращаться в Союз, а остаться в нашей стране. Если Вы примите такое решение, я помогу Вам. Вы будете обеспечены интересной работой, за которую будете получать большие деньги. У вас будет свой дом, машина, прислуга и многое другое.

Олег на некоторое время задумался, посмотрел на меня, а затем сказал:
– Мы дадим Вам ответ через несколько дней. Нам надо хорошо подумать. Спасибо Вам за это предложение. Мы благодарны Вам.

Когда мы уходили, профессор произнес:
– Если я быстро согласую все вопросы с руководством института и спецслужбами, Вы будете переведены в другой отдел или лабораторию, где займетесь настоящей работой.

В тот же день мы сообщили в Москву о беседе с профессором. Вечером дома мы, как артисты, громко обсуждали его предложение, делали вид, что сомневаемся, вспоминали родителей. Говорили о том, как они отнесутся к нашему решению остаться на Западе, а затем соглашались с предложением профессора. Мы не сомневались в том, что наш разговор будет записан и передан профессору.
Через день Олег дал профессору положительный ответ. Мы согласились остаться в стране.

Дорога от института до нашего коттеджа была короткая, и иногда после работы мы отказывались от машины и шли пешком. Знали, что за нами есть постоянный «хвост», так называемая «наружка», поэтому никаких разговоров о задании не вели.
Никто не мог дать гарантии, что наши беседы не прослушиваются даже на расстоянии.

Чтобы как-то отвлечься от всего, снять напряжение, мы заходили в небольшое уютное кафе выпить чашечку ароматного кофе, послушать музыку и даже немного потанцевать.
В свободные от работы дни ходили на центральную улицу города, где было много магазинов. Ничего не покупали, а просто ходили по магазинам, как на экскурсию, зная, что за нами постоянно следят.

Проходили дни, недели, а профессор молчал. Информации, которую ждал центр, у нас пока не было. Наконец профессор пригласил Олега к себе и сказал, что все вопросы решены и через некоторое время мы получим паспорта и гражданство их страны.
– Завтра в прессу будет передана информация о том, что Вы приняли решение остаться на Западе,– сказал профессор и продолжил,– Как только Вы получите паспорта, я переведу Вас на работу в лабораторию «К», где Вы будете заниматься очень интересной и ответственной работой. Вопрос Вашего перевода в лабораторию уже решен со всеми заинтересованными инстанциями. Поздравляю Вас!

Теперь нам стало понятно, кто принимает участие и, может быть, является ответственным разработчиком нового вида оружия. Мы радовались, что нам удалось выполнить наиболее сложную часть задания – проникнуть в лабораторию. Вечером за ужином мы позволили себе выпить по бокалу отличного вина.

Мне рассказывали, что через несколько дней в газетах «Правда» и «Известия» появились краткие сообщения о двух молодых ученых, сбежавших на Запад.

Мы прекрасно понимали, что спецслужбы страны не выпускают нас из поля зрения, поскольку Олег уже начал работать в лаборатории «К». Вход в лабораторию был невероятно сложным. Пронести туда что-либо или вынести из нее, не представлялось возможным.

Я уже говорила, что Олег обладал уникальной зрительной памятью. Стоило ему внимательно посмотреть, например, на какой-то чертеж, схему или расчеты и он по памяти восстанавливал их через несколько часов. Он напоминал того немецкого разведчика, о котором когда-то школьником читал в книге.

Дома Олег по памяти восстанавливал все, что удавалось увидеть в лаборатории. Затем вся информация отправлялась в контору. Шифровкой и отправкой полученной информации занималась я. Процесс этот был сложным, но канал связи работал устойчиво. За довольно короткий промежуток времени мы отправили в Центр практически всю наиболее важную и ценную информацию, дававшую нашим специалистам возможность полностью восстановить весь технологический процесс создания нового вида оружия.

Главная задача была выполнена и в Центре начали сложную много ходовую комбинацию по нашему возвращению на Родину. Необходимо было все обставить так, чтобы не возникло никаких подозрений, а созданная в этой страна агентурная сеть сохранилась. Вариантов эвакуации из страны было несколько. Управление решало, какой из них наиболее быстрый и безопасный.

Но, как говорят, сработал «закон подлости». Я заметила, что Олег вдруг изменился. Стал плохо спать. Иногда дома что-то шептал, разговаривал сам с собой, прислушивался. Стал настороженно относиться ко мне, больше молчал. А однажды вдруг усомнился, что перед ним не я, а мой двойник. Я обо всем срочно сообщила в контору. Никаких конкретных указаний, в связи с изменением поведения Олега, центр пока не давал. «Стажировка» Олега продолжалась.

Но беда все-таки случилась. Однажды я проснулась оттого, что Олег громко и достаточно внятно рассказывал все о себе – что он советский разведчик, с какой целью находится в этой стране и т.д. Зная, что спецслужбы продолжают следить за нами круглые сутки, я поняла, что это провал и надо немедленно покидать страну.
Ночью пыталась разбудить Олега, отвлечь его, переубедить, заставить замолчать. Но он был возбужден, отталкивал меня, и мне показалось, что он не узнает меня. Утром я сообщила в Центр обо всем, что произошло ночью.

Я боялась, что нас немедленно арестуют. Но контрразведка не спешила принимать такое решение. Возможно, они планировали через нас попытаться раскрыть всех наших нелегальных агентов, работавших в стране. Наверняка, у них не было ни малейшего сомнения, что мы – это только вершина айсберга, и что в их стране есть еще советские разведчики.

Я позвонила профессору и сказала ему, что Олег заболел, и я хочу показать его врачу. Не сомневалась в том, что о ночных событиях в нашей квартире, профессору уже доложили. Хорошо если он подумает, что это просто проявление болезни – бред, а если примет за чистую монету, то нам конец…

Выслушав меня, он сказал, что немедленно пришлет машину, и Олега посмотрят лучшие специалисты города, а если будет надо, то и страны. Я попросила профессора, чтобы Олега посмотрел психиатр. Профессор пообещал все немедленно решить.

Психиатр после осмотра Олега заявил, что у него острый психоз, возможно дебют шизофрении, и он нуждается в срочной госпитализации в психиатрический стационар и длительном лечении.
– Если Вы не возражаете, - обратился он ко мне, - я дам указание немедленно поместить Вашего мужа ко мне в клинику.

Я не могла возражать, но попросила дать нам возможность срочно улететь в Союз. Психиатр сказал, что в таком состоянии Олега транспортировать в Москву нельзя. Вполне возможно, что психиатра уже проинструктировали спецслужбы. Тогда я попросила разрешить мне поехать с Олегом домой, и собрать некоторые вещи, которые потребуются в стационаре. Боялась, что нас уже не отпустят. Но нужно было выиграть время, чтобы сообщить обо всем в Центр и срочно исчезнуть из этого города.

Мне удалось оторваться от «хвоста» и шифровка с изложением предложения психиатра срочно ушла в Москву. Центр категорически запретил госпитализацию Олега в местную клинику и предложил нам немедленно переехать на конспиративную квартиру в соседний город. Нашему нелегальному агенту, работавшему в этом городе, приказали срочно связаться со мной и оказать мне необходимую помощь.

Знаю, что контора рассматривала вариант отправки в страну психиатра. Но затем от этой идеи отказались – надо было оформить документы, получать визу, что заняло бы массу времени, которого не было. Срочно вызванные в контору известные психиатры дали четкие рекомендации, что я должна делать, чтобы снять или максимально уменьшить клинические проявления психоза у Олега, какие медикаменты, в каких дозах давать, какие инъекции делать, чтобы он как можно больше спал.

Одновременно уточнялся план срочной эвакуации нас на Родину. Главное, что я должна была сделать – оторваться от преследовавших нас контрразведчиков. Я не могу рассказывать все нюансы этой работы, но, выполнив все, чему нас учили в школе КГБ и эксперты, я сумела уйти от погони.

В помощь мне подключили еще одного нашего нелегального агента, работавшего в стране. Меня обеспечивали необходимыми медикаментами, машинами для переезда из города в город, билетами на самолеты, документами. Маршрут нашей эвакуации на Родину был необычайно сложным и запутанным. Мы обманули контрразведчиков, и они потеряли наш след.

Я и Олег имели новые паспорта. В пути я сама делала Олегу инъекции рекомендованных специалистами лекарств. К счастью, острых проявлений болезни у него больше не было. Он почти все время спал. Я неоднократно изменяла внешность свою и Олега, сама предъявляла для проверки документы, вела машину при переезде из города в город.

Большую помощь мне оказали наши агенты. Если в самом начале операции решили не привлекать советских разведчиков к выполнению задания, то сейчас без их помощи я обойтись не могла.

Короче говоря, побывав в нескольких городах и аэропортах страны, мы, наконец, прибыли в одну из социалистических стран Европы. Я вздохнула свободно, когда мы оказались на борту самолета «Аэрофлота», вылетавшего в Москву. Все самое страшное осталось позади. Сев в кресло рядом с Олегом, я впервые заплакала. Нервы не выдержали…

В Москве нас встретили сотрудники конторы, врач. Олега положили в психиатрическое отделение военного госпиталя, где он долго лечился. Меня отправили на реабилитацию в один из ведомственных санаториев. Когда Олега выписали мы встретились, он узнал меня, но почти ничего не помнил о стране, в которой мы были, о лаборатории «К», а также о том, с какими приключениями мы возвращались на Родину.
А я и не напоминала ему об этом…
* * *
P.S. Эту историю мне рассказал психиатр, с которым мы учились на факультете усовершенствования врачей в Военно-медицинской академии. Он был лечащим врачом Олега.