Коньяк

[pogranec]

Став сверхсрочником, я служил в техчасти полка помощником начальника бронетанковой службы. Сами понимаете - сержант, сверхсрочник, холостой. В штабе полка это во все дырки затычка. Вёл я формуляры на всю бронетехнику, выписывал путёвки, считал километраж. Даже на складе бронетанкового имущества была у меня каптёрочка для особо дефицитных материалов. Там я себе оборудовал лежак для послеобеденного отдыха.
Однажды в пятницу, уже после обеда, вызывает меня начальник бронетанковой службы и говорит:
- Володя, тут с товарной станции позвонили. Вагон на нашу часть пришёл. Непонятно кому, но в/ч наша. Бери дежурную машину, поезжай расквартировывать.

- Нашли, блин, крайнего, думаю. Сами уже отдыхать намылились, а меня посылают за шестьдесят километров. Но делать нечего. Вагон-то расквартировывать надо. За простой вагона ЖД быстро деньги сдерёт. Несмотря на то, что этот вагон неделю потом может на этих путях стоять. Да и дедовщину в армии никто не отменял. Самый младший всегда впереди.
Взял доверенность, взял машину, четырёх бойцов для разгрузки и поехал. Самое непонятное то, что за имущество пришло. Нигде не указано.
Приехали на товарную станцию. Оформил документы. Открываю вагон. А он совсем пустой. Нормальный железнодорожный вагон, с документами, под пломбой и пустой. Уже совсем стемнело, поэтому взял у железнодорожника фонарик и посветил по углам. Смотрю, в углу стоит небольшая, литров на сто, деревянная бочечка. На поддоне, притянутая проволочными стяжками. И больше ничего.
Делать нечего, время уходит. Загрузили мы это бочку в кузов машины и поехали в часть. В части сгрузил я её в свою каптёрку. До понедельника, думаю, достоит, а там разберёмся, где чьё.
В субботу засвербил меня какой-то червячок. Дай, думаю, пойду посмотрю, что там такое подвалило, пока начальства вокруг нет. Пришёл в свою каптёрку, осмотрел бочку. Бочка как бочка. Деревянная. Отверстие в дне пробкой забито. Надписей никаких нет. Взял стамеску, молоток и выковырял пробку. Внутри какая то тёмная жидкость. Понюхал. Бля-я-я. Не может быть!!! Сунул в отверстие палец. Облизал. Бля-я-я-я!!! Бля-я-я-я!!! Не может быть, но точно. Коньяк. Тут я и прихерел. Сто литров коньяка. Сто литров!!! Это ж по цене как новая «Волга». Нет у нас полку человека с такими деньжищами. Но бочка-то с коньяком вот передо мной. Забил я назад пробку, и очень сильно озадаченный вернулся к себе в общагу. Ночь промаялся и решил. Ничего никому не говорить. Пускай бочка стоит у меня. Может, кто разыскивать начнёт. Тут я её и отдам. К чужим большим деньгам прикасаться опасно.
Утром в понедельник мой начальник спросил про груз. Это нам, говорю, жидкость для заливки в амортизаторы. На этом и кончилось.
Прошла неделя. Прошла вторая. Прошёл месяц. Никто ничего не разыскивает. Тишина. Я к этой бочке уже и привыкать стал. Прошёл второй месяц. Опять тишина. А бочка уже совсем родной стала. Я даже отлил оттуда несколько стаканчиков. В такой-то бочке никто и не заметит.
Прошло еще время. В бочке уже было отпито сантиметров десять от края. И тут я совсем обнаглел. Стал этот коньячок на вечеринки носить. Дурак лопоухий. Легче шило в мешке утаить, чем коньяк в холостяцкой компании. Тут она, беда, меня и подстерегла.
Вызвал меня к себе начальник особого отдела. «Молчи-молчи» по-простонародному. Ну, говорит, товарищ сержант сверхсрочной службы, не хотите ли вы что-нибудь мне рассказать? Я сначала дурачком прикинулся. Нет, говорю. Никаких проступков за собой не признаю. В политику партии верю свято. С иностранцами не знаком. Ты, говорит особист, лапшу-то не вешай. Давай сразу по делу. Хорошо он к этому разговору подготовился. Профессионал. У него и объяснительные от солдатиков, что на разгрузке были, и от собутыльников моих в папочке подшиты. Делать нечего. Рассказал я ему всё. Вот тут у меня второй шок случился. Я то думал, что они, чекисты, неподкупные. Оказалось -подкупные. Даже ещё как. Сошлись на канистре в двадцать литров. Напоследок он ещё мне посоветовал или не пить с кем попало, или не светить коньяк.
По долгу своей службы начальник особого отдела полка должен информировать командира полка в части касающейся о всём, что ему удалось нарыть.
Через некоторое время и командир, и начальник штаба взяли свою долю. Замполита почему-то кинули.
Финал этой истории получился совсем неожиданным. На ноябрьские праздники начальник штаба собрал все штабные службы к себе в кабинет отметить праздник. Выпили, закусили и разговорились. Тут начальник штаба вскользь и сболтнул про бочку коньяка. Старший помощник начальника штаба по строевой части и кадрам, краем уха услышав это, вдруг оторопел и побледнел. Расспросили его с пристрастием. Он и рассказал, в чём дело. Оказалось, что во время призыва один из молодых солдат, армян по национальности, подошёл к СПНШ и спросил, что надо сделать, чтобы его отпустили из армии. СПНШ в шутку с усмешкой и ляпнул. Ставь, мол, бочку коньяка - отпустим. Бочка коньяка - было чем-то запредельно невыполнимым тогда. А у этого паренька дядька оказался главным инженером какого-то коньячного завода на Кавказе. Для него это бочка так, лёгкий взмах руки. Вот и загрузил он эту бочку в вагон, и отправил на нашу в/ч. Как не помочь племянничку-то?

На этом Володя закончил свой рассказ. Тут уже я (авт.) не утерпел. Ну ладно, говорю, всё хорошо кончилось, коньяк вы выпили, а что с бойцом-то? Коньяком вы попользовались, надо и обещание выполнять. Офицерская честь таки.
А бойца, говорит Володя, через полгода отправили домой. Оформили ему командировку куда-то на дальний учебный центр. Оттуда ещё куда-то по бумагам отправили. Потом вроде как в санчасть оформили. А по окончанию службы военный билет ему почтой послали.
Вот тут-то я и засомневался в правдивости этой истории. А вы, читатели, хотите верьте, хотите нет.