Авто для дипломатов

[Журналист]

Рассказывает сам В.А.Козловский.

Года через три после начала работы в региональном представительстве МИД СССР мне довелось, а это тогда было весьма непросто, приобрести первую в жизни автомашину «Запорожец», именовавшуюся в обиходе просто «мыльница» за форму кузова, сходную с этим предметом. С ним связано несколько историй, сделавших его, видимо, самым известным «Запорожцем» города.

Началось с того, что на фирменном конверте представительства с довольно крупной типографской шапкой, гласившей «МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР», я, воспользовавшись флюоресцирующими фломастерами и затратив некоторое количества фантазии и времени, изобразил следующие дополнения:

а) крупными буквами ярко-голубого цвета с узенькой чёрной окантовкой написал «МИД СССР»;

б) по диагонали конверта провёл широкую алую полосу (как на пропусках правительственных машин);

в) на пишущей машинке впечатал модель машины, государственный номерной знак, фамилию, имя и отчество владельца и

г) скрепил все эти сведения печатью представительства.

Полученный продукт наклеил на плотный картон и, поместив в целлофановый прозрачный пакет, выставил за лобовым стеклом.

Статус «Запорожца» неимоверно вырос после моего выезда на праздничную демонстрацию 7 ноября 1981 года. На время демонстрации центральный район города плотно перекрывался милицией. Проезд к временной автостоянке возле трибун разрешался лишь при наличии массы всевозможных пропусков, выдаваемых Службой охраны УКГБ.

Воспользовавшись тем, что я получал всегда необходимые пропуска для генеральных консулов, я попросил знакомых сотрудников выписать их и на мой лимузин.

Ранним утром покатил на демонстрацию.

Выданные пропуска были выставлены за стеклом. На первый милицейский кордон наткнулся в километрах трёх от конечной цели. Посмотрели с большим удивлением: «Запорожец», но со всеми пропусками, но однако не остановили. Далее ехал в гордом одиночестве, так как всё движение уже было перекрыто. Поворачивая на финишную прямую, был остановлен двумя чуть ли не бросившимися под колёса майорами автоинспекции. Состоялась содержательная беседа.

- Вы куда?

- На демонстрацию.

- А вы кто? Предъявите документы.

- Я – заместитель Дипломатического агентства МИД СССР. Вот моё служебное удостоверение.

Майоры по очереди внимательно читают документ.

- А документы на машину?

- Пожалуйста.

Даю водительское удостоверение и технический паспорт на «мыльницу».

Внимательный просмотр. Пауза.

- А пропуск на машину?

Ага, вот она главная заковыка!

- А будьте любезны. – И показываю на стекло, а дополнительно предъявляю ещё один пропуск со штампиком «Разрешено всюду».

Недоумение на лицах, тщательное изучение, и оббегание машины для сверки номеров – дважды! Молча, в полнейшем недоумении и изумлении, а скорее – обалдении, глядя друг на друга, стоят по обе стороны машины, но заграждение не отодвигают. Длиннейшая пауза. Наконец, один говорит другому:

- Такого ещё не видел…

Напарник, видимо, и дар речи потерял. Молчит.

Устав ждать, я скрипучим «казённым» голосом вещаю:

- Поживёте с моё, не то ещё увидите. Ну, что? Открывайте. Мне работать надо.

Опять молча, медленно, как во сне, сдвигают рогатку, пропускают и долго смотрят вслед.

Последний километр, заполненный милицией, проезжаю, как в вакууме. Никто не останавливает, видимо, понимая, что «простого» и непроверенного не пропустят, но провожают «квадратными» глазами.

Подъезжаю к стоянке. Выскакивает очередной майор милиции, но о документах – ни слова. Я его спрашиваю, где место для машин дипломатов, он показывает, а затем, очень стесняясь, робко просит:

- Но вы уж, пожалуйста, свою машину во-о-н за тем грузовичком поставьте. Пожалуйста.

Демонстрация прошла весело. Слух о загадочном «Запорожце» с чрезвычайными полномочиями очевидно распространился по всем центральным подразделениям автоинспекции, потому что в центре города меня никогда не задерживали. Правда, я этим не злоупотреблял. В результате ездил, где хотел, въезжал и оставлял машину под запрещающими знаками, вплоть до спецавтостоянки у обкома партии. Сотрудники ГАИ только глаза таращили, но даже не подходили.

Второй эпизод связан с форс-мажорной ситуацией в дипломатическом мире.

После того как я передал генеральному консулу одного очень западного государства его вице-консула, задержанного «за деятельность, несовместимую со статусом дипломата», генконсул, с которым у меня сложились неплохие отношения, обратился с просьбой:

- Если ты на машине, то не мог бы подвезти меня до дома?

Тут следует пояснить, что у генконсула, страдавшего болезнью Паркинсона, при сильном нервном напряжении нередко отказывали ноги, а свою машину он уступил задержанному коллеге, бывшему с женой и дочерью. Ростом генконсул был на голову выше меня, но, к счастью, сухощав.

Я охотно согласился, однако предупредил, что у меня всего лишь «Запорожец». Ему было всё равно.

Когда закончилась процедура передачи, то на глазах у дюжины присутствовавших наших контрразведчиков, совершенно остолбеневших от того, что началось твориться, я взвалил генконсула себе на спину и понёс к машине (по коридору с высокого второго этажа), а его дочь, сопровождавшая отца, поддерживала ноги, чтобы они не волочились по полу. Тишина стояла кладбищенская. Зрители, по-моему, даже забыли, что надо дышать.

Пришлось сложить генконсула втрое, чтобы разместить его внутри «Запорожца» и оставить ещё место для дочери. За несколько минут мы доехали до резиденции, находившейся в тупиковом переулке. При нашем приближении к подъезду из своей будки возник милиционер, охранявший резиденцию, чтобы предотвратить возможный террористический акт. А вдруг этот неизвестный «Запорожец» заминирован!?

Узнав меня и увидев упакованного генконсула, милиционер отскочил с глазами-блюдцами.

Когда отнеся генконсула[2] я вышел, милиционер не выдержал и спросил, что случилось и где машина генерального. Также не сдержавшись, я запустил первую «утку»:

- Разве не сообщили, что его сотрудника поймали на шпионаже?

- Да, уже в курсе. А почему же генеральный на вашей машине?

- Ну, как почему… Уж если его подчинённый нашкодил, то в КГБ решили наказать и генерального и конфисковали его машину.

- Да ну?

- Вот тебе и «ну». Будь здоров. Счастливо додежурить.

С этим я уехал. Успел заметить, как милиционер кинулся в свою будку для доклада о «новости» начальству. Распространение её было широким и мгновенным. Вся эта история с выносом и перевозкой тела генконсула вызвала не меньше шума и веселья, чем задержание настоящего иностранного разведчика. Меня с неделю донимали вопросами, так ли оно всё было.

По инерции или врождённой недальновидности я позволил себе ещё один экспромт, к счастью, не имевший последствий.

Дней через пять после инцидента я зашёл в служебную столовую в неурочное время. Зал был пуст – сидел лишь очень ответственный товарищ, занимавшийся кадровыми вопросами. Я подсел к нему со своими тарелками. Он, конечно, стал расспрашивать о происшедшем.

Подтвердив событие и доверительно понизив голос, я выразил удовлетворение обстановкой, позволяющей посоветоваться по сугубо личному вопросу с давним и опытным товарищем. Кадровики это обожают. Далее я изложил следующее:

- Понимаешь, - говорю, - позавчера я виделся с генконсулом на одном из приёмов. Он долго благодарил меня за оказанную выручку и очень хвалил «Запорожец». Гадостей он нам не делал, вёл себя вполне лояльно. И вообще неплохой дядька был. Но дело в том, что он скоро уезжает окончательно, и я решил преподнести ему «Запорожец» в качестве прощального подарка.

Кадровик натурально онемел, а потом выдавил:

- А как же ты сам без машины?

- Вот тут-то и зарыта собака. – Я понизил голос ещё на полградуса. – Я дарю ему машину, но он как дипломат должен реваншировать мой ход ответным сходным даром. А ничего иного, как оставить мне «кадиллак», он не может.

Настал момент истины. Кадровик побелел, как бумага, и перейдя на шёпот, спросил:

- Ты с кем-нибудь уже советовался?

- Что ты, - говорю. – С тобой – с первым. Мы же столько лет знаем друг друга. Только с тобой. Ни с кем!

Выдохнув, кадровик продолжил:

- Выкинь из головы! Я тебя давно знаю и очень хорошо к тебе отношусь… Поэтому – забудь и никому ни звука! Ты же просто не представляешь, что с тобой наши шефы сделают. Измордуют, исключат из партии, уволят без пенсии. И вообще…

Обед я ему явно испортил. Я понял, что пошутил не так и не с тем. И таким же шёпотом объявил, что всё понял, что очень ему благодарен, что всё из головы выкинул, и там ничего не осталось. Он немного успокоился, и запил всё компотом.

На моё счастье, кадровик оказался порядочным человеком и, хорошо относившись ко мне, никому ничего не рассказал о моих «рваческих наклонностях». Обошлось без осложнений. С подобными шуточками и в таком обществе я из соображений личной безопасности решил «завязать».